"Горе от ума" А.С. Грибоедов
Режиссер-постановщик - Сергей Женовач
Художник-постановщик - Александр Боровский
Премьера - 1 ноября 2000 года
Спектакль идет с одним антрактом, продолжительность - 3 часа
...В полутьме на
фоне прямоугольных раздвижных плоскостей (оформление условно и
аскетично) мечется и замирает взъерошенная фигурка-тень, немой
свидетель разрыва Молчалина с Софьей. А когда на шум сбежится весь дом,
то не помня себя, будет выпаливать Чацкий обвинения своей
гордячке-возлюбленной, и так уже поверженной открывшимся ничтожеством
избранника. Но в смятенные речи упрямца, три акта не желавшего
признавать, что не любим, вслушиваться не станут...
Похоже, зритель,
до отказа заполняющий зал Малого театра, почувствовал в "Горе от ума"
Женовача что-то близкое, давно желанное, но почти не дававшееся в руки
режиссерам, ставившим последнее время на этой сцене. Постановка
привлекает в первую очередь наличием внятно рассказанной истории. Саша
Чацкий - так в одном из интервью трогательно называет режиссер
грибоедовского героя, обыкновенно державшегося за трибуна и бунатаря -
на протяжении одного длинного дня расстается с иллюзиями и надеждами,
показывая себя человеком проницательным и светски сдержанным, но
одновременно наивным, по-детски ершистым и уязвимым (роль сыграна Г.
Подгородинским убедительно и обаятельно). Режиссер настаивает на том,
что невозможно, выпав из чьей-то жизни на годы, в точности возродить
былое: "тот скажи любви конец, кто на три года вдаль уедет" - до такой
мелочи не додумался умница Чацкий.
Разочарования
подстерегают настранствовавшегося героя что ни шаг, и одно из самых
болезненных (помимо холодности и вызывающей неприступности Софьи - И.
Леоновой) - неприятие его светским обществом. Чацкий не был настроен
обличительно, напротив, соскучился и тянулся навстречу этому обществу,
но оно со светским же равнодушием бездумно его отвергло. И даже
снисходительный Фамусов (блестяще сыгранный Ю. Соломиным непоседой и
жизнелюбом, которому до всего есть дело) предал Чацкого как-то
невзначай, подтвердив сплетню о его сумасшествии как очевидно пустяшное
известие.
В этой
постановке почти нет однозначного: неглупые люди обидно недальновидны,
а в традиционно отрицательных персонажах явлены объяснимые принципы и
логика. Отдельный спектакль в спектакле, неторопливый и сдержанный,
разыгран корифеями Малого (Э. Быстрицкая, Т. Панкова, Ю. Каюров, Т.
Еремеева, В. Павлов и др.) в сцене званого вечера у Фамусовых.
Бенефисно выразительны остроумные монологи и короткие реплики,
степенные шаги и суетливые приплясывания, величавые повороты голов и
демонстративно глубокомысленные взмахи вееров и ресниц. Особое обаяние
постановке придает приютившийся в правой кулисе живой оркестрик. Хороши
костюмы художницы О. Ярмольник; замечательно звучит грибоедовский стих.
В спектакле также заняты: И. Иванова, А. Вершинин, В. Низовой, Д. Зеничев, С. Аманова, А. Охлупина и др.
