"Иисус Христос Суперзвезда" повествует о последних семи днях жизни Иисуса из Назарета, увиденных глазами его ученика Иуды Искариота, разочарованного в том, чем стало учение Христа. В начале спектакля Иуда с болью и горечью осознает, что последователи Иисуса стали фанатиками, прославляют е...
MUBI is ecstatic to take you on a surreal new adventure with indefatigable globetrotting auteur, Werner Herzog. Filmed guerrilla-style in Japan, Herzog’s unique dramatization of the real phenomenon of renting family members and social stand-ins explores the uncanny essence of human relationships.
Rebonds A + B (1989), Aroura (1971), György Ligeti
Streichquartett No. 1 (1953-1954), Thomas Jennefelt, Virita Criosa (1993),
Villarosa Sarialdi (1993), Ruth Wiesenfeld
Hautfelder für Streichquartett (2007), Claude Vivier, Zipangu (1980)
Anton Bruckner, Streichquintett in F-Dur (1878-1879)
Improvisationen Michael Weilacher (Percussion)
Boram Lie (Violincello)
Описание:
Диалоги возникают из попытки вписать в интерьеры музея (берлинского «Нового музея») людей 2009 года – музыкантов (исполняющих произведения современной академической музыки – Лигети, Ксенакис, Хаас) и артистов из труппы Саши Вальц.
Диалог живого-сиюминутного и мумифицированного, диалог музыки-движения и застывшей архитектуры (лестниц, колонн, фрагментов фресок на стенах).
Состав труппы интернациональный – лица европейские, африканские, азиатские. Это уже предпосылка к диалогу культур, тем более что и музей очень своеобразный. Новый музей планировался как музей современного искусства, но на момент съемок спектакля, экспонатов там еще не было, только пустые залы с фрагментами искусства древнего – античного и западноевропейского. Современным артистам выпало примерить на себя роль будущих экспонатов музея. Пройти босыми ногами по мозаичным полам, разыграть инсценировку античного фриза, установленного по периметру стен главного зала. Также они примеряют на себя древние головные уборы, а потом и костюм Пьеро, ведь от тщетных попыток вдохнуть жизнь в пустое пространство возникает отчаяние, от танцев в подвале - клаустрофобия, но тут уже в самом финале в музей приходят посетители (зрители спектакля) и заполняют огромные лестницы и залы.
В своих постановках Вальц сочетает абстрактный постмодернистский танец с повествовательным, "физическим театром". Спектр волнующих ее тем очень широк - от восстания против рутины будничной жизни до изменения норм восприятия таких "обычных" понятий, как любовь, сон или человеческое тело. Наблюдательность позволяет хореографу превращать банальные вещи, взятые из скучной повседневности, в арсеналы абсурда. В начале каждого нового цикла Саша Вальц формулирует всеобъемлющую тему, к которой вместе с танцорами постепенно приближается с помощью интенсивного исследования и длинных импровизационных периодов. Ее цель - проникать в содержание через движение, используя все многообразие языка человеческого тела и динамической энергии. Для ее пьес пишут оригинальную музыку и создают новые визуальные пространства современные композиторы и художники.
This summer, MUBI is excited to host a new series dedicated to the best of contemporary Brazilian cinema. Filmmaking in Brazil has undergone many disparate phases, from the French New Wave influenced Cinema Novo—a movement for whom film aesthetics were a political act—to the São Paulo-born underground cinemas of the late 1960s, and all the way through to more recent (Oscar favorites!) Central Station and City of God. In the wake of the country’s modern-day political turmoil, Brazil’s filmmakers have recently been producing strikingly poignant, urgent cinema. With the aim of reflecting the eclectic nature of this recent upsurge, our selection embraces both the world of fiction and of documentary, from up-and-coming voices as well as established masters. Whether through the hypnotic clash between the indigenous and urbanized world as portrayed in The Dead and the Others, the genre-twisting nature of Good Manners, or Landless’ intimate observations of local political activism, these are all works that demonstrate how bold and tactful world cinema can be, remaining conscious of its own past yet still forward-looking.
